Наблюдай. Анализируй. Смотри. Не отводи от него взгляд. Впитай все, что получишь, и преврати это в знания. И запоминай. Запоминай. Запоминай... (Асано Ацуко).
Одной из особенностей антропологического подхода является взгляд с точки зрения изучаемой культуры. Если социолог рассматривает собственное общество, описывая и объясняя его в собственных логических категориях, то антрополог ставит перед собой задачу понять точку зрения наблюдаемого в системе его значений. К. Леви-Стросс подчеркивает: «По мере того, как социология прилагает усилия к тому, чтобы создать социальную науку об обществе с точки зрения наблюдателя, антропология пытается разработать науку с точки зрения наблюдаемого» (Леви-Стросс К. Структурная антропология).
Антрополог всегда спрашивает людей: как
это выглядит с их точки зрения?
Почему необходимо понимать точку зрения
наблюдаемого? Дело в том, что культуры не совпадают между собой по самым
различным аспектам: материальным и духовным, ценностным и нормативным,
знаково-символическим и мотивационным, игровым и художественным. Цели, к
которым принято стремиться в одном обществе, не могут считаться само собой
разумеющимися в другом, например, стремление к богатству. Одна и та же
мотивация может не работать в разных социокультурных группах. При этом
антрополог не может ограничиваться только точкой зрения наблюдаемого, он должен
принимать во внимание и свою точку зрения как наблюдателя, чтобы представить
результаты исследования в терминах, понятных в собственном обществе.
―И затем, на развалинах часовни...
―Простите, часовню тоже я развалил?
―Нет, это было еще до вас, в 14 веке.
(Самый известный фильм про антрополога и
метод включенного наблюдения:)) - "Кавказская пленница".
ПАМЯТКА БЕЗОПАСНОГО ПОВЕДЕНИЯ ДЛЯ
УВЛЕЧЁННОГО АНТРОПОЛОГА
Антропология — область научного
познания, в рамках которой изучаются фундаментальные проблемы существования
человека в природной и искусственной среде.
Важнейшим инструментом культурной
антропологии является так называемое включенное наблюдение – изучение
исследуемого предмета в естественных условиях его существования. То есть,
значительную часть деятельности антрополога составляет полевая работа, в
процессе которой он на длительное время становится частью социальной группы
либо культуры, которую изучает.
Памятка безопасносного поведения для
антрополога
:
- Избегать нанесения вреда или
неправильного обращения, понимая, что развитие знания может привести к
изменению, которое может быть положительным или отрицательным для
людей/группы/общества, с которыми антрополог работает.
- Делать все от него зависящее, чтобы
гарантировать, что исследование не вредит безопасности, достоинству или частной
жизни людей, с которыми он работает, проводя исследование.
— Работать на долгосрочное сохранение
археологических, исторических и культурных артефактов.
- Антрополог должен определить заранее,
желают ли хозяева (у которых он остановился во время полевой работы) или лица,
предоставляющие информацию, сохранить анонимность или получить известность, и
делать все, что в его силах, чтобы исполнить эти пожелания.
- Антрополог должен заранее получить
информированное согласие изучаемых лиц, информантов, людей, владеющих
изучаемыми материалами или контролирующих к ним доступ, или каких-либо других
заинтересованных лиц, которые могут быть как-то затронуты исследованием.
- Хотя антрополог может лично извлекать
пользу от своей работы, он не должен эксплуатировать индивидов, группы,
культурные или исторические материалы. Он должен признавать свой долг перед
обществами/культурами, в которых работает.
- Антрополог должен знать, что будет
сталкиваться с этическими дилеммами на каждой стадии своей работы, и должен
предпринимать все возможные усилия, чтобы предвосхитить потенциальные этические
трудности и конфликты уже на стадии подготовки и в процессе осуществления
исследования.
- Антрополог несет ответственность за
целостность и репутацию своей научной дисциплины, науки и исследований. Таким
образом, антрополог подчинен общим моральным правилам научного и академического
поведения.
- Антрополог должен не забывать о своей безопасности каким бы увлекательным не было включенное наблюдение и контролировать ситуацию.
Кадр из фильма "Необычайные
приключения Адель"
Историк. Особенности профессии)
"— Нужно, наконец, твердо понять,
что ни ты, ни я, никто из нас реально ощутимых плодов своей работы не увидим.
Мы не физики, мы историки. У нас единица времени не секунда, а век, и дела наши
— это даже не посев, мы только готовим почву для посева. А то прибывают порой с
Земли... энтузиасты, черт бы их побрал... Спринтеры с коротким дыханием...
Румата криво усмехнулся и без особой
надобности принялся подтягивать ботфорты. Спринтеры. Да, спринтеры были.
Десять лет назад Стефан Орловский, он же
дон Капада, командир роты арбалетчиков его императорского величества, во время
публичной пытки восемнадцати эсторских ведьм приказал своим солдатам открыть
огонь по палачам, зарубил имперского судью и двух судебных приставов и был поднят
на копья дворцовой охраной. Корчась в предсмертной муке, он кричал: «Вы же
люди! Бейте их, бейте!» — но мало кто слышал его за ревом толпы: «Огня! Еще
огня!..»
Примерно в то же время в другом
полушарии Карл Розенблюм, один из крупнейших знатоков крестьянских войн в
Германии и Франции, он же торговец шерстью Пани-Па, поднял восстание мурисских
крестьян, штурмом взял два города и был убит стрелой в затылок, пытаясь
прекратить грабежи. Он был еще жив, когда за ним прилетели на вертолете, но
говорить не мог и только смотрел виновато и недоуменно большими голубыми
глазами, из которых непрерывно текли слезы...
А незадолго до прибытия Руматы
великолепно законспирированный друг-конфидент кайсанского тирана (Джереми
Тафнат, специалист по истории земельных реформ) вдруг ни с того ни с сего
произвел дворцовый переворот, узурпировал власть, в течение двух месяцев
пытался внедрить Золотой Век, упорно не отвечая на яростные запросы соседей и
Земли, заслужил славу сумасшедшего, счастливо избежал восьми покушений, был, наконец,
похищен аварийной командой сотрудников Института и на подводной лодке
переправлен на островную базу у Южного полюса...
...
Братья мои, подумал Румата. Я ваш, мы
плоть от плоти вашей! С огромной силой он вдруг почувствовал, что никакой он не
бог, ограждающий в ладонях светлячков разума, а брат, помогающий брату, сын,
спасающий отца. «Я убью дона Рэбу». — «За что?» — «Он убивает моих братьев». —
«Он не ведает, что творит». — «Он убивает будущее». — «Он не виноват, он сын
своего века». — «То есть он не знает, что он виноват? Но мало ли чего он не
знает? Я, я знаю, что он виноват». — «А что ты сделаешь с отцом Цупиком? Отец
Цупик многое бы дал, чтобы кто-нибудь убил дона Рэбу. Молчишь? Многих придется
убивать, не так ли?» — «Не знаю, может быть, и многих. Одного за другим. Всех,
кто поднимет руку на будущее». — «Это уже было. Травили ядом, бросали
самодельные бомбы. И ничего не менялось». — «Нет, менялось. Так создавалась
стратегия революции». — «Тебе не нужно создавать стратегию революции. Тебе ведь
хочется просто убить». — «Да, хочется». — «А ты умеешь?» — «Вчера я убил дону
Окану. Я знал, что убиваю, еще когда шел к ней с пером за ухом. И я жалею
только, что убил без пользы. Так что меня уже почти научили». — «А ведь это
плохо. Это опасно. Помнишь Сергея Кожина? А Джорджа Лэнни? А Сабину Крюгер?»
Румата провел ладонью по влажному лбу. Вот так думаешь, думаешь, думаешь — и в
конце концов выдумываешь порох...
...
Я пришел сюда любить людей, помочь им
разогнуться, увидеть небо. Нет, я плохой разведчик, подумал он с раскаянием. Я
никуда не годный историк. И когда это я успел провалиться в трясину, о которой
говорил дон Кондор? Разве бог имеет право на какое-нибудь чувство, кроме
жалости?"
"Трудно быть богом" Стругацкие.
"Работа Монахов Истории состоит в
том, чтобы следить, чтобы завтра вообще пришло".
"- Это глупость. Я числюсь в их
записях.
— Нет. Мы об этом позаботимся.
— Как? Ты не можешь переписывать
историю!
— Поспорим на доллар?
— Куда я влез?
— Мы самое секретное общество, которое
ты можешь себе представить.
— Правда? А кто ты?
— Монах Истории.
— Я о таких никогда не слышал.
— Видишь? Вот насколько мы хороши".
"Когда ты смотришь в первозданный
хаос, не предполагается, что он будет приветственно махать рукой".
"Истории нужны пастыри, а не
мясники".
"Молодец, когда сомневаешься,
выбирай жизнь".
"Сорок лет? Он волновался из-за
сорока лет? Сорок лет были ничем! Монахи к этому времени уже сбросили в море
пятьдесят тысяч лет. Вот что хорошо в океане. Он просто остается большим и
мокрым. Он всегда был большим и мокрым и всегда будет большим и мокрым. О, ну
может быть рыбаки начнут вылавливать странную щетинистую рыбу, которую раньше
видели только в музеях, но кого заботит, что случится с косяком трески?"
"Как бы то ни было, люди небрежно
обращаются со временем с тех самых пор, как стали людьми. Растрачивая его,
убивая, экономя, наверстывая. И они этим занимаются постоянно. Людские умы были
задуманы для игр со временем. Прямо как мы, только мы тренированы лучше и знаем
пару дополнительных приемчиков. Мы провели столетия, возвращая все на свои
места. Ты видел Удлинители в довольно тихий денек. Перемещают время,
протягивают сюда, сжимают там… это большая работа. И я не собираюсь глядеть,
как все рушиться во второй раз. Во второй раз не останется ничего, что можно
будет сшить".
" Поверьте мне, все будет отлично.
В конце концов, мы не нарушаем никаких правил. Время всего лишь остановиться. И
после этого все будет как надо. Живые, но неподвижные. Чисто".
"Мир чудовищно изменился, а люди
через несколько дней решили, что это нормально. У них есть неподражаемый талант
закрывать глаза на очевидное и забывать то, что не подходит. Они сами себе
рассказывают небылицы, чтобы объяснить необъяснимое, представить его в
нормальномсвете".
"Так или иначе, время постоянно
создает будущее. Будущее содержит то, чего не существовало в прошлом. Малыш не
станет трудностью для чего-то…для кого-то, кто каждое мгновение воссоздает
вселенную.
Сьюзен вздохнула. И следовало учитывать,
что Время, видимо, не была временем, так же, как Смерть не был собственно
смертью, и Война был не совсем войною. Она встречала Войну, большого толстого
человека с неадекватным чувством юмора и вечной манерой терять нить беседы, и
он, безусловно, не посещал самолично каждую мелкую ссору. Ей не понравился
Чума, который кидал на нее странные взгляды, а Голод был просто истощенным и
странным. Никто из них не вел свои… назовем их дисциплинами. Они все
персонифицировали их".
"— Ты никогда не фантазировала?
— Еще нет.
— Почему?
— Наверное,… потому что в этом мире,
когда все паникуют, всегда должен найтись кто-то, кто вытряхнет пчелу из
туфли".
"Освещая ночь, на развалинах
зажглись маленькие огоньки. Хотя большинство домов было разрушено, Сото считал,
что на этот раз мир «сшили» гораздо лучше.
Он сидел на обочине перед своей миской
для подаяния и внимательно наблюдал. Конечно, для Монаха Истории существовало
множество более интересных и сложных путей оставаться незамеченным, но он взял
на вооружение метод «миски подаяния» с тех пор как Лю-Цзы показал ему, что люди
никогда не замечают тех, кто просит у них денег".
"Если скажешь людям, что скрывает
будущее, этого не произойдет".
(Т. Пратчетт. Вор времени)
